Пока в этом разделе находится только один рассказ(между прочим, основанный на реальных событиях), который я хочу посвятить прекрасной кобыле Урсуле.
********************
Эта история не имеет концовки, как не имеет она и абсолютного начала. Поэтому, чтобы не соврать, я начну свой рассказ с многоточия.
…Она была великолепна. Помесь чистокровной верховой и ахалтекинца. В ней было всё – и красота, и скорость, и великолепный техничный прыжок. И имя у неё было подстать красоте – Орхидея. Но все называли её просто – Дуня, не придавая её прекрасному имени никакого значения и не замечая его в повседневной будничной жизни. Да и когда им было вникать в его звуки, льющиеся словно маленькая горная речушка, перекатывающая по дну гладкие камешки, и под конец обрушивающаяся стремительным водопадом; ведь у них было много забот с пятью лошадьми, каждая из которых нуждалась в кормежке, чистке, тренировке и ещё Бог знает в чём.
Но, как бы то ни было, Орхидее жилось в этой конюшне хорошо, если не считать того, что три-четыре раза в день на ней неумело тряслись смены-новички или заставляли прыгать «безжалостные» всадники. И всё же Орхидея была счастлива.
И вот однажды в новогоднюю ночь она принесла очаровательного жеребёнка Апокалипсиса, добродушной и общительной натуре которого совсем не подходило это дурацкое имя.
Теперь Орхидея чувствовала себя уже не такой беззаботной, как раньше – она стала матерью. И она была счастлива.
Но вскоре что-то произошло. Теперь кроме конского ржания возле дома хозяйки иногда слышался детский плач. И орхидея поняла. Поняла, что Лена тоже стала матерью, и поняла, что на неё тоже легла большая ответственность в виде маленького, беззащитного существа. Она поняла, и приняла это.
А потом случилось ещё что-то. В конюшне появились новая лошадь и её молодая хозяйка. Она, как и её жеребец, Мефистофель, была просто неотразима. И, похоже, хозяин это тоже заметил. Словом, у них начался роман. И всё бы хорошо – у хозяйки – ребёнок; у хозяина – любимая девушка (которая, кстати, отвечала ему взаимностью), если бы от этого не страдали самые невиновные и вовсе не причастные ко всему этому – лошади. Вот так и случилось это несчастье, когда Лена поручила уход за лошадьми хозяину, который не видел ничего вокруг – только Александру.
Теперь лошади, в том числе и Орхидея, были вынуждены работать по шесть-семь, а то и более, часов в день. На них стало больно смотреть. Грязная, потертая шкура свисала с торчащих рёбер. Вальтрапы и потники покрывались гноем и кровью из лошадиных холок, раны на которых не успевали зажить до следующего «чайника» в седле.
Вот так прекрасная Орхидея и все остальные лошади из статных красавцев превратились в несчастных, замученных животных. Но благородная кобыла всё ещё верила в людскую доброту. Но вскоре и эти крохи оставшегося доверия к людям иссякли, исчезли вместе с жалобным ржанием Апокалипсиса, когда очередная «любительница лошадей» ударила его по голове тяжёлым стременем.
Несколько месяцев спустя хозяин забрал некоторых лошадей к себе, в новую конюшню. А Орхидея осталась там, потеряв уже всякую надежду на спасение.
И вот однажды случилось ещё одно несчастье. Она то ли сломала, то ли очень сильно ушибла ногу. Незнаю, можно ли назвать счастьем то, что на ней перестали ездить. Сейчас Орхидея лежит на мокрых грязных опилках, покрытых тонкой корочкой льда.
*****************************************************************
Это рассказ Лошадницы о её любимом коне, Джофрейзере.
********************
Это мои воспоминания о самом любимом коне, который был в моей жизни Это всё было на самом деле, просто представленно, так сказать, в литературной обработке.

На небе уже стали заметны первые признаки приближающегося заката. В эти вечерние часы солнце особенно щедро дарит свой золотой свет миру. Кажется, всё замерло вокруг - даже цикады притихли. Возле самых ног плавно и быстро течёт река. Сосновый лес на другом берегу до боли красив и хочется любоваться этой красотой вечно.
Восхищение природой и грусть в равной мере овладели моим сердцем в эти минуты. Незванными явились картины прошлого - события почти двухлетней давности, вроде бы надежно похороненные в самых дальних уголках памяти. Я отхожу от воды, поднимаюсь на чистую полянку, какие редко встречаются в осиновых лесах рядом с городом. Там лежит толстое бревно, обгоревшее с одной стороны, его часто используют в качестве скамейки отдыхающие. Я следую их примеру. Передо мной узенькая лента просёлочной дороги, идущая параллельно реке, можно представить, что эта дорога ведёт прямо на закат. Я смотрю на неё, не пытаясь прикрыть глаза от солнечных лучей. Они уже не ослепляют, но постепенно очертания предметов теряют чёткость и мне начинает казаться, что сейчас на дороге появится гнедой жеребец - моё безумно дорогое прошлое, о котором так больно вспоминать. Не выдержав света, я закрываю глаза и предоставляю памяти полную свободу...

Картина первая: «Знакомство» .
Я беру щетки и впервые подхожу к высокому гнедому красавцу, привязанному возле конюшни. Сегодня мне предстоит первый раз выехать в лес на нём - на конюшне говорят, что Джоф злой и ленивый, но больше ехать не на ком, к тому же я давно хотела попробовать этого коня. Кладу всё лишнее на землю - в руках остаётся только щётка, и начинаю сметать слой опилок и пыли.
- Вот паразит, весь извалялся, а ведь только вчера его купали. - думаю я.
Неосторожно поворачиваюсь боком и громадные зубы немедленно смыкаются у меня не плече. Начинается «проверка на вшивость» нового человека. Щётка в моих руках превращается в чудесное оружие - нахал получил по рыжей морде. На этом он не успокоился, а наоборот, перешёл в атаку. Ещё один удар по оскаленной морде и я укорачиваю привязь - иначе нет уверенности, что вообще сегодня поеду куда-нибудь. Быстро заканчиваю наведение марафета, отразив при этом ещё одно покушение, уже на свой бок, плюс попытка расплющить меня об стенку конюшни. С какой бы стороны я не подходила к Джофу, одна из его ног всегда была готова лягнуть меня. Вместе с конюхом седлаем его, бинтуем ноги - при этом мы даже остались целыми и невредимыми. Подпруги до конца затянуть невозможно - лентяй надулся, как бочка. Конюх подбрасывает меня в седло, вручает стек и открывает ворота. Жеребец даже не думает выходить в них: «Надо тебе сама и иди, а мне и тут очень даже хорошо». Ничего, две минуты упорной борьбы и я уже за воротами. До леса мне надо проехать пару кварталов по городу, пересечь без светофора оживлённую улицу. Моё «транспортное средство» не может спокойно пройти мимо кустов - обязательно надо ветку сорвать. Люди оборачиваются - представьте себе лошадь, у которой изо рта торчат зелёные листики...
Но вот мы уже в лесу... Отличная ровная дорога прекрасно подходит что бы сделать первую рысь, но конь придерживается иного мнения - несмотря на все мои усилия, он разворачивается и направляется в сторону дома. Строго наказываю. Жеребец тяжело вздыхает, и неспешной, тряской рысью мы едем в сторону реки. Это было только начало... Подобные сражения ждали нас на каждом повороте. Потом Джоф решил, что трава на полянке выросла как раз для него, и, не обращая внимания на меня, отправился пастись. Слава Богу, стек был прочный, а то бы пришлось мне покупать новый... но вот мы уже снова на дороге. На обратном пути конь соизволил даже подняться в галоп. Вот его галопом я была приятно удивлена - необычайно плавный и мягкий, ехать которым было просто наслаждением.
Возвращаемся домой. Глядя на нас можно усомниться: «Кто же на ком ездил?» Абсолютно сухая лошадь, а мою рубашку можно было выжимать, руки болели словно я таскала гири. С трудом доползаю домой, ни мальйшего удовольствия от этой прогулки я не получила...

Вот таким было первое знакомство с Джофом. Кто бы мог подумать, что именно этот гнедой нахальный жеребец станет первой лошадью, которую я полюблю всем сердцем. Трудно поверить, что первый любимец у меня появился после восьми лет пусть даже не постоянного, но общения с лошадьми. Однако, это действительно было так! Кто бы мог предположить, что именно Джоф навсегда оставит самый глубокий след в моей душе, даст почувствовать пьянящее счастье и пережить страшную боль потери...

Картина вторая «Счастливое лето».
Со времени первой моей поездки на Джофе прошло недели три. Ещё раза четыре я брала его, и прогулки были для меня сущим мучением, они в точности повторяли первую. На ладонях появились мозоли, мышцы болели почти не переставая, но почему-то я упорно выбирала его, отказываясь от других лошадей. Конюшенная ребятня смотрела на меня как на самоубийцу - прокат обычно не брал жеребца, он считался тренерским. Я же ездила всегда одна и могла выбирать себе коня.
Потом резко испортилась погода, неделю шли дожди. Когда дороги подсохли, я снова отправилась в лес, снова на Джофе, но что-то изменилось в наших отношениях. У меня больше не возникало необходимости доказывать коню своё главенство с помощью стека. Теперь я вполне обходилась поводом и шенкелями.
Гнедой стал узнавать меня, когда я заходила в конюшню; стоял спокойно во время чистки и седловки, даже задние ноги давал. Тогда я впервые испытала ни с чем несравнимое удовольствие, от того, что лошадь узнаёт тебя, что ты выделен из общей толпы людей, которые вечно ошиваются на конюшне. От поездки к поездки всё теснее становилась наша дружба с Джофом, росло наше взаимопонимание, наше доверие друг другу. Всё дальше и дальше забирались мы, исследуя новые дороги и тропинки. То мы неспешно шагаем по самой кромке берега, то мчимся бешеным карьером, наматывая круги по полю. Это были самые счастливые месяцы моей жизни!
Как-то мы оказались в заброшенном яблоневом питомнике, где вместе с конём жевали кислые твёрдые яблоки. Жеребец сам выбирал дорогу, я просто положила повод ему на шею. Никогда прежде я не делала так даже на очень спокойных и послушных лошадях. Это был совершенно новый уровень отношений, новый уровень доверия. Вот я подбираю повод в одну руку, чуть сжимаю коленями конские бока, нагибаюсь к черной жёсткой гриве, чтобы не задевать ветки и Джоф с шага поднимается в галоп. Мы выезжаем на дорогу. Всё быстрее и быстрее мчится могучий жеребец, он уже почти летит. Ветер выбивает слёзы из моих глаз, сердце готово вырваться из груди от радости, бешеный восторг, невероятное счастье переполняют душу. Внезапно мы вылетаем на поляну, посредине которой лежит толстое бревно, обгоревшее с одной стороны, его обычно используют как скамейку отдыхающие. Джоф не раздумывая перепрыгивает бревно, но дальше дорога упирается в речную протоку. Я разворачиваю коня, поднимаю в галоп - три темпа и он вновь легко и охотно с хорошим запасом проносит меня над бревном. Я зову любимца по имени, он оборачивается ко мне и тихонько фыркает, принимая заслуженную похвалу.
Спокойной рысью мы возвращаемся домой. «Как жеребец?» - спрашивают на конюшне. «Замечательно!» - отвечаю я, но это не передаёт и сотой доли восторга, который переполняет меня. Я не хочу показывать своё счастье, боясь сглазить.

Картина третья «Осенний день».
Увы, короткое у нас лето, оно быстро промелькнуло, не позволив насладиться теплом. Вот уже начали опадать листья; две недели, почти не преставая, лил дождь, дороги размокли. Даже речи не было о том, чтобы выехать верхом в лес. Но уходящее лето делает людям прощальный подарок. В один прекрасный день выглянуло яркое солнышко, такое редкое в конце октября. Ещё через день, несмотря на лёгкий морозец, дороги подсохли, и я снова взяла Джофа в лес.
Словно бы и не было этого перерыва в поездках - всё также радостно встречает меня гнедой, всё также охотно выполняет мои команды. Мы мчимся галопом по аллее с почти голыми деревьями, сухие листья разлетаются из под копыт жеребца. Из его нозрей клубами вырывается пар, потом начинает куриться на холоде влажная от пота шея.
Как здорово сейчас в лесу! Тишина, золотые солнечные лучи пронзают хрустальный воздух, слегка пахнущий дымком, от сгоревшей листвы. Никого нет вокруг, ни собачников, ни отдыхающих - только я и мой Джоф. Совсем не хочется возвращаться, но скоро станет смеркаться и я поворачиваю на тропинку, ведущую к городу. Под ногами жеребца настоящий ковер из красных, желтых листьев, копыта с шорохом утопают в нём. Я бросаю повод и обнимаю за шею коня: «Ты самый лучший! Я счастлива в этот вечер!» - шепчу я.
Перед тем как въехать в город, мне надо пересечь широкое поле. Повинуясь какому-то внутреннему зову, я вновь поднимаю Джофа в галоп, мы делаем круг по полю - первый, второй, третий... Это был незабываемый полёт!! И только потом не спеша отправляемся домой. Я готова одновременно смеяться и плакать от счастья....
На конюшне не торопясь разбинтовываю ноги коню, угощаю сахаром... В тот вечер я долго не могла уйти из клуба, уже в темноте пришла домой.

Истины ради должна сказать, что утром следующего дня я вновь ездила в лес на Джофе, но почему-то как ПОСЛЕДНЯЯ запомнилась именно та прогулка, о которой я рассказала. Именно она была яркой, красочной, полной впечатлений.

Картина четвёртая «Навсегда»
Год быстро мчится к концу - идёт последняя неделя декабря. Самое замечательное время, когда радость вызывает только ожидание праздника. Уже кажется, что воздух наполнен ароматом ёлок и мандаринов - ароматом праздника. Ничто не предвещает беды...
В тот вечер я задержалась на занятиях и пришла домой уже в сумерках. Вся семья была в сборе, но когда я вошла в комнату их разговор как-то сразу обрывается. Я начинаю что-то рассказывать о занятиях и наталкиваюсь на папин взгляд, словно на стену. Начинаю понимать: «Что-то не так. Но что именно? Слава Богу, все живы-здоровы! Наверное, что-нибудь на работе» - думаю я. Сажусь ужинать, а родители тем временем собираются в магазин. Встаю, что бы закрыть за ними дверь, и уже в коридоре я услышала слова: «Джоф умер.» Автоматически спрашиваю: «Что с ним случилось?» - как будто теперь это имеет значение. Папа говорит: «Колики». Закрываю дверь и только после этого до меня начинает доходить истинный смысл случившегося. Только теперь я начинаю осознавать:«Нет больше Джофа!!! Нет и больше никогда не будет! Больше я не промчусь на нём по полю, больше я не смогу мечтать, что когда-нибудь он станет моим! Всё кончено - единственный конь, которого я любила по-настоящему, к которому привязалась всем сердцем, умер. ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ!» Слёзы бегут из глаз, но я даже не пытаюсь совладать с собой. Знаю, что будет ещё тяжелее, но всё равно беру фотоальбом, в нем на первой странице фотография Джофа. Вот он стоит, залитый майским солцем, тени от дерева падают на него, тем не менее видно какой он красивый. Ещё совсем молодой высокий гнедой жеребец с белыми носочками на задних ногах, белой звёздочкой на лбу, с умными, выразительными глазами. На другом снимке заметно, что ветер слегка колышит тёмную, как смоль, хорошо расчёсанную гриву, пушистую чёлку. Я помню как расчёсывала её в тот вечер. Сжимаю зубы, чтобы не взвыть от

Главная